Из архивных документов… Ко Дню медицинского работника

В год 76-й годовщины со дня Победы в Великой Отечественной войне, наряду с подвигами солдат и офицеров, нельзя не отметить героизм и отвагу советских медработников. Благодаря их труду, около 70 % раненых были возвращены в строй. Ради спасения жизней военнослужащих, медики рисковали своими.  Они не получили столько наград, сколько воины, но заслужили людскую благодарность и память. В  Щербиновской районной больнице  работало много врачей и медсестер фронтовиков. К сожалению, сведения о них сейчас приходится собирать по крупицам. Но память об этих удивительных людях живет.  До сих пор добрым словом вспоминают станичники врача Щербиновской ЦРБ, участника Великой Отечественной войны Марию Феликсовну Стычинскую.

 Вот как рассказывает о ней жительница станицы Старощербиновской медсестра В.П…. (1939 г.р.): «Когда Мария Феликсовна Стычинская работала в больнице, я была еще молодой медсестрой. Могу сказать, что она была особенным человеком. Очень честная, прямая, скромная. Она была очень добра к людям. Мария Феликсовна была очень грамотным врачом. А о том, какая у нее была добрая душа, я узнала, когда сама заболела. Я была напугана своим диагнозом, мне казалось, что жизнь кончилась. Мария Феликсовна пришла ко мне в палату, начала успокаивать. Она нашла слова, чтобы привести меня в чувство. Разговаривала со мной так тепло, душевно. Убеждала так, чтобы до меня дошло, что надо бороться с болезнью, лечиться и жить. И после этого разговора я как-то сразу успокоилась. Ведь мне это сказала сама Мария Феликсовна! А позже я узнала, что в тот момент, когда она меня успокаивала, она сама была серьезно больна. И она, как врач, понимая свой прогноз, имела силы возиться со мной, вселять в меня надежду и желание жить. Мария Феликсовна продолжала работать, сколько ей хватило сил. Как говорят: «до последнего». Помогать людям было ее потребностью. Всегда спокойная, ровная, доброжелательная, она пользовалась большим авторитетом у коллег и пациентов. Я прожила на свете уже много лет и могу с уверенностью сказать, что таких людей, как Мария Феликсовна, я больше в своей жизни не встречала. Она была очень настоящим человеком» (записано в 2021 году).

С.А. Мищенко, ст. Старощербиновская Краснодарского края
«Могли и расстрелять: мама организовала подпольный госпиталь – наверху лечила немцев, а в подвале – русских» (статья опубликована в газете «Околица» в мае 2021 года)

«В преддверии Дня Победы хочу рассказать о своей маме, ветеране Великой Отечественной войны, заслуженном враче РСФСР, хирурге-гинекологе Марии Феликсовне Стычинской.
Родилась мама в 1913 году в г. Минводы. После окончания Ростовского мединститута её направили на работу в станицу Каневскую, хотя была возможность остаться в ординатуре.

Когда началась война, мама оказалась на территории, занятой немцами, но не уехала, так как с нею было двое детей и её мама, моя бабушка. Больница, в которой она работала, уцелела при бомбардировках. Мама организовала в ней подпольный госпиталь – наверху лечила немцев, а в подвале – русских.

Работа у мамы была трудная, а кроме того, было очень страшно – в любой момент её могли «вычислить» и расстрелять. Однажды она спаслась чудом: один из немецких офицеров проявил милосердие и предупредил её, что ночью будет облава и что она должна сделать так, чтобы даже бинта нигде не нашли, не говоря уже о присутствии раненых русских. С наступлением темноты мама умудрилась переправить всех раненых русских в плавни. Сообщивший об облаве немец, зная, что его измена будет раскрыта, велел маме, чтобы, когда его расстреляют, она притворилась, что радуется — это поможет ей обмануть фашистов. Утром его, действительно, расстреляли, а мама всё сделала, как он сказал – смеялась и хлопала в ладоши. Когда всё закончилось, с мамой случилась истерика, и бабушка, чтобы она не выдала себя, держала дочь, накрыв её своим телом.

После войны маму стали приглашать в органы госбезопасности и задавать вопросы о её работе в тылу у немцев. К счастью, заступиться за неё приехал один из советских лётчиков, которого мама выхаживала в подвале той самой больницы. Маму перестали вызывать на «беседы».

Мама была очень добрым человеком, но в тоже время и очень строгим. А как вкусно она готовила! Она умела всё: стрелять и вышивать, ездить на лошади и чинить бытовую технику. У неё была собака овчарка Индус, и, когда мама уже официально не работала, но её часто вызывали на операции, Индус обязательно сопровождал её до двери больницы и не уходил со ступенек, пока она не закончит работу. Возвращались домой они всегда вместе.

Умерла мама в 1993 году, но многие пациенты помнят её до сих пор, ведь она спасла столько жизней.

Я маму почти не видела – она постоянно была в операционной. Позже, когда я уже училась в медучилище, я частенько присутствовала на её операциях, а потом даже проходила практику у неё. Помню те редкие вечера, когда мама бывала дома. Она садилась за пианино и играла, а мы с папой тихонько слушали. Особенно запомнился в ее исполнении офицерский вальс – необыкновенно красивая музыка!

После войны маму направили в станицу Новощербиновскую, где она работала главным врачом и где родилась и я. А вскоре маму перевели на работу в станицу Старощербиновскую, где она трудилась до пенсии. Жители района до сих пор считают её легендой района. В музее станицы Каневской есть экспонаты, посвященные моей маме. Её знал весь район и край, но вот меня давно мучает такой вопрос – почему на нашей районной больнице нет хотя бы маленькой мемориальной доски, что в ней работал такой заслуженный человек. Обидно!

У мамы есть два правнука, один из которых учится в лётном училище в Краснодаре, другой в военном училище в Воронеже.

О работе Марии Феликсовны Стычинской в годы войны в Каневской районной больнице рассказано в очерке Николая Лемиша  «Дороги, которые не выбирают»:

 … Глава 10. Подпольный медсанбат

В 1925 году при проектировании районной больницы краснодарским архитектором Ишуниным было учтено всё. Даже то, что в случае войны она может стать военным госпиталем. Потому-то и построили её вблизи железной дороги. О, как это пригодилось, когда началась Великая Отечественная война! В больнице и расположился эвакогоспиталь №1394, в котором осталась работать большая часть больничного персонала. Дело в том, что с началом войны военнообязанные медики вместе с главным врачом Иваном Андреевичем Эдигером были призваны в армию.

Обязанности главного врача и хирурга стала исполнять врач Мария Феликсовна Стычинская, бывшая просто врачом. Находился эвакогоспиталь в райбольнице до самого конца июля 1942, почти до прихода немцев. Для обслуживания гражданских больных филиал райбольницы расположили в центре станицы, в здании школы № 8, где ныне находится районный ЗАГС по ул. Ленина.

Госпиталь, эвакуировавшись по железной дороге, забрал часть имущества райбольницы. Медицинские инструменты, перевязочные материалы, хорошее постельное белье и одеяла были спрятаны по распоряжению Стычинской медсестрой больницы Прасковьей Соболевой в технологических каналах под полом родильного отделения. Затем последовала эвакуация и М.Ф. Стычинская отправилась с семьей второго секретаря райкома в нелегкий путь - эвакуацию, на телеге.

Немцы выбросили под Тимашевскую десант и эвакуированные вернулись домой. На хуторе Сладкий Лиман находилось подсобное хозяйство больницы, туда они и направились. Подождав несколько дней, Стычинская перебралась в больницу, беспокоясь о её участи. Представшая там картина производила удручающее впечатление. Кругом разруха. Спешно эвакуируясь, госпиталь оставил в больнице тяжелораненых Ивана Карцева, Илью Орлова и Ивана Ахромеева. Несколько работников больницы - медсестра Прасковья Соболева, Матрена Брыж, рабочая Заверюха и бухгалтер Ладин сначала спрятали их в больничном саду, а потом перенесли в общежитие при больнице. Уже 11 августа Стычинская приступила к своим обязанностям главного врача и одновременно хирурга, причём единственного на три района. На воротах больницы появилась надпись на русском и немецком языках: «Осторожно, брюшной тиф!» Немцы и стали обходить больницу стороной. Немногочисленному персоналу удалось с трудом укомплектовать несколько палат. В одну из них были переведены бойцы, которых оставил после себя эвакогоспиталь. Ивану Карцеву из-за газовой гангрены пришлось ампутировать руку. Операцию провела Мария Феликсовна, а ассистировали ей Брыж и Соболева. Вскоре по «дороге жизни» из Ростова в Каневскую добрался комиссар 256-й дивизии 57-й армии Котенко Иван Гордеевич. Каким образом он, больной и до предела истощенный, нашел больницу, остаётся загадкой. Все военные находились в больнице до своего полного выздоровления. Ну а дальше медикам пришлось определять их судьбу в соответствии с придуманной для каждого гражданской легендой. Ивана Карцева отдали в «приймы» на хутор Мигуты. С приходом Красной Армии, он стал потом председателем колхоза. Подобным образом был «определён» в ст. Привольную и Илья Орлов. После освобождения Привольной он ушел с первой же маршевой ротой. Ахромееву же при помощи патриотов, работавших в бургомистрате, были «справлены» документы, и он в декабре 42-го уехал на свою Родину. Оставался комиссар Котенко, но главврачу сообщили подпольщики, что того усиленно разыскивают полицаи и присматриваются к больнице. Нужно было срочно уходить. Его до недавнего времени спасала легенда родственника Стычинской. Если бы не помощь тех же людей из бургомистрата, изготовивших ему документы в соответствии с новой легендой, Иван Гордеевич разделил бы участь многих, схваченных немцами. Но всё обошлось. По новым документам, в статусе гражданского больного он отправился на долечивание к родственникам в Краснодар. Во время оккупации в больнице скрывались некоторые советские работники, в частности зав. районо Черноусов, заведующий сенопунктом. Люди эти были оформлены то санитарами, то рабочими. Несмотря на легенду о наличии в больнице тифа, персоналу приходилось подстраховываться, прятать людей, хирургический инструментарий всякий раз прятать в подполье. Подразделение больницы по-прежнему располагалось в помещении школы № 8, о которой уже говорилось ранее. Здесь лечил гражданское население фельдшер Павел Никитович Животовский. У него была особая судьба. Сын богатого землевладельца, он перед Японской войной окончил Санкт-Петербургскую военно-медицинскую академию. Имел офицерское звание и Георгиевскую медаль. В 1921 году большевики расстреляли его брата, тоже врача. Павла Никитовича низвели до звания фельдшера и подарили ему жизнь. До войны он имел огромный авторитет у каневчан, умело излечивая их от разных болезней. В оккупацию на него свалилось бремя забот о людях. По сути, он был вторым врачом в районе. Действуя незаметно, он лечил и раненых бойцов. Пришлось ему лечить и воинов-парашютистов, вырвавшихся из лап полицаев. В примитивных условиях он ампутировал обе ноги командиру десантной группы Герману Восмедиано Эспиноса, сохранив тем самым ему жизнь. Доставил же в Каневскую офицера-десантника бывший председатель колхоза «Большевик» Матвей Фирсович Новиков, рискуя собственной жизнью. А подпольный медсанбат просуществовал до 5 февраля, когда уже в станице были передовые отряды Красной Армии.