170-лет назад   атаман черноморского войска Григорий Антонович Рашпиль посетил станицы Старощербиновскую и Новощербиновскую

Это значимое событие  описано в статье члена Щербиновского отделения Российского общества историков-архивистов Ю. А. Сковорода

   К НАМ ЕДЕТ ГЕНЕРАЛ

          В середине прошлого века осмотр станиц Кубанского казачьего войска самим войсковым атаманом был событием значительным, организовывался основательно. «Исправляющий должность войскового наказного Атамана господин генерал-лейтенант и кавалер»  Григорий Антонович Рашпиль решил провести такой осмотр всех станиц в октябре и ноябре 1849 года. Станичные должностные лица заблаговременно были предупреждены о точной дате визита. Перед поездкой Г.А.Рашпиль получил среди прочей затребованной им информации сведения о том, кто из жителей станиц находится под судом. В Новощербиновской таких не оказалось, не отмечено больших нарушений и в соседней станице Старощербиновской. Хотя были к примеру, такие «казак станицы Старощербиновской шестого конного полка Григорий Савицкий – под судом с 5 мая 1848 года за похвалки сжечь дом казака Кирила Евки», - свидетельствует архивный документ.

          Сохранились и другие документы. В день прибытия генерал-лейтенанта в Старощербиновскую ему представил рапорт смотритель винного подвала.

          «Рапорт!

          Вашему Превосходительству имею честь донести, что в Старощербиновском войсковом винном подвале состоит на первое число ноября месяца в наличности питей: вина пенного хлебного в 37 бочках мерой 1778 ведер 2 кварты и спирта двойного в 30 бочках мерою 1372 ведра 4 кварты.

          Сотник Бухенник.

          Ноября 1 дня 1849».

          В то время в станице уже существовало Щербиновское Черноморское приходское училище. Рапорт и «ведомость о благосостоянии» училища составил учитель урядник Иван Лавровский. По его данным, к первому ноября в училище было два преподавателя и 44 ученика. Училище располагало суммой в 442 рубля 14 копеек серебром.

          Старощербиновская в случае военной надобности была готова выставить более 400 казаков, примерно половина из которых – конные. Новощербиновцы должны были дать почти 300 военнослужащих. Казаки из обеих станиц были приписаны к одним и тем же конным полкам, служили вместе и в пеших батальонах.

За пять десятилетий своего существования, к 1849 году, станица Старощербиновская в хозяйственном отношении крепко встала на ноги. На 4097 человек населения здесь было 847 домов, 15 лавок, 32 ветряные мельницы. На те же 4097 жителей приходилось 3200 лошадей, 1034 вола, 6451 корова и «прочего гулевого скота», 21100 овец, 15 пасек с 322 ульями.

Население Новощербиновской к концу октября 1849 года составляло 3007 человек. В станице было 382 дома, две лавки, 21 ветряная и две водяные мельницы, 743 лошади, 769 волов, 1915 коров и «прочего гулевого скота», 10085 овец, пять пасек с 260 ульями.

Судя по цифрам, Новощербиновская несколько отставала в зажиточности, но надо иметь в виду, что и возникла она значительно позже, чем Старощербиновская. Тем не менее в генеральском отчете отмечено о Новощербиновской: «Благосостояние жителей гораздо выше посредственного… Жители отозвались вполне довольны своим служебным и сельским бытом».

В день посещения этой станицы высоким ревизором сгорела хата вдовой казачки Устинии Куц. Было принято решение: живущего отдельно от нее сына, казака 6-го полка Филиппа Даниловича Куца и суженого ее дочери,  горниста Галевича «оставить свободными от предстоящего наряда на временное зимнее подкрепление кордонной линии».

О станице Старощербиновской у войскового руководства сложилось такое мнение: «Одна из населенейших, наилучше устроенных и богатейших станиц войска. Положение на коммерческом пути, промышленная предприимчивость и обширность земельных довольствий составляют главные источники народного довольства».

Как было отмечено, общество и здесь не высказало нужд и претензий. Впрочем, 24-летний казак Иван Мокронос заявил, что уже четвертый год безуспешно добивается своего определения в службу. Он, как и его брат Константин, 21 года от роду, оказались пропущенными в станичных списках. Между тем их младший брат Петр, внесенный в списки, «в генваре исходящего 1849 года приведен к присяге на службу и в мае приходящего 1850 года имеет поступить во фронт».

… Уехал наказной Атаман, но ничего не забыл, и пошли из Екатеринодара в округа депеши с требованием навести порядок в том-то и том-то. Получил пакет от  Г.А. Рашпиля и окружной штаб-офицер Ейского военного округа. Генерал-лейтенант припомнил, что старощербиновский атаман Кольбыков допустил промах с Мокроносами, а еще раньше, летом 1849 года, проявил неисполнительность, получив приказ отремонтировать мост через Ею.

Выводы по-генеральски крутые: «…Сотник Кольбыков исполняет должность станичного атамана нерадиво. За это предлагаю Вашему       Выс-дию его, Кольбыкова, арестовать на три дня с отправлением должности и внушить при том Кольбыкову, чтобы он должность, на нем лежащую, исправлял с усердием».  Надо полагать, что арест станичного атамана, хоть и без отстранения от должности, - болезненный удар по его самолюбию.

И еще один документ, имеющий отношение к инспекционной поездке генерала: рапорт Г.И.Рашпилю окружного сыскного начальника Ейского округа Бабченко.

«Препровожденные при повелении Вашего Превосходительства… двадцать шесть рублей десять копеек  серебром, прогонные деньги за взымание лошадей, упрягавшихся в экипаже Вашего Превосходительства, когда изволили путешествовать для обозрения Ейского округа… я разослал в станицы по принадлежности и предписал станичным правлениям выдать те деньги в расчисленном количестве на руки хозяевам, коих лошади были в упряжи». Имеются при этом и расписки получивших деньги.

Документ может показаться и пустячным, но по-моему в нем чувствуется дух ушедшей эпохи, когда честь и честность ценились высоко.